От селения Юкерч-Келой тропа, проложенная сквозь густые заросли кустарника, круто поднимается вдоль высохшего русла небольшой реки на гребень древнего хребта, усыпанного крупными желтыми камнями и заросшего сочной травой. Хребет тянется с юга на север вдоль реки Шаро-Аргун. Взойдя на гребень можно наблюдать за красивой рекой, протекающей по извилистому ущелью. Когда-то здесь паслись стада коров и работала молочная ферма.

На заросшем травой и кустами гребне Супьян сбросил на траву тяжелый рюкзак с автоматом и сел, прислонившись к молодому дереву. Он не устал и не поранил ногу, просто ему до боли хотелось взобраться как в детстве на самую высокую гору, расположенную на юге и глядеть часами на долину реки, на свое село, наблюдать за низкими облаками, проплывающими мимо, освещенными уходящим солнцем. В такие минуты он ощущал себя орлом. Раньше, лет десять лет назад ему казалось, что жизнь удивительно прекрасна. Он планировал поступить в Грозненский нефтяной институт и работать, как его отец на буровой недалеко от родного села, хотел жениться и построить свой дом.

Но однажды все рухнуло, и он все эти годы мучительно искал виновного. Сначала ему было все ясно: русских победили, наступила свобода, которая принесет счастье. Только надо немного потерпеть. Но институт закрыли, буровую сломали. Начались разборки между своими - кто главнее? Появились кровные враги. Но он терпел. Затем русские вернулись и снова ушли, но ни нефть, ни работу никто ему не дал. И вот пришли арабы, забрали его свободу, и у него ничего не осталось. Теперь у него ничего не осталось. Уже четыре года он ходит по горам, прячется от федералов, кадыровцев, милиционеров и не может вернуться в родное село, в котором работает школа, и строят дома. Все чаще он задает себе вопрос: - «Может не надо бороться с русскими?». Он помнит, как раньше с Россией всем было хорошо. Была работа, мир и будущее. Сейчас у Супьяна ничего нет. Он не может работать и жениться. Читать годами Коран в исламском институте не для него. Он хотел жить здесь, на берегу реки Вердыэрк и добывать нефть как его отец, но час назад он Супьян был вынужден покинуть родной дом и направиться в горы по его любимой тропе прячась как вор, На вершине хребта его ждали трое таких же несчастных парней из соседних сел.

В душе у Супьяна нарастала злость на судьбу: - «Почему свои молодые годы он провел как волк? Время уходит, здоровье уходит. Ради чего?…». Он шел по родному хребту, не таясь, и даже не заметил условного свиста из ложбины справа.

- Ты чего не отвечаешь? У тебя все в порядке дома? - глядя ему за спину, спросил встретивший его Халил, растопыренные уши которого показались Супьяну смешными, так как их не скрывали лохмы вьющихся волос.

- Салам, нормально все, - Супьян глядел в темное лицо Халилу и еле сдерживался от смеха. Его рыжая щуплая и бесформенная борода поднималась до растопыренных как крылья ушей. Здесь же находились совсем молодые и заросшие Адлан и Гела. Они не смели вмешиваться в разговор старших по возрасту, но по лицам было видно, что они очень встревожены и хотят уйти вглубь леса, опасаясь вертолетов.

- Убить же могли, осторожнее будь.

- А-а, - отмахнулся Супьян и повалился, не снимая рюкзак, к склону ложбины сдерживая смех.

- Пора идти.

- Подождем, пока стемнеет. Вертолетов меньше, - Супьян не мог преодолеть желание бросить рюкзак и вернуться домой. Он надеялся, что скоро это пройдет, и не хотел уходить из этой заросшей кустами терна лощины, вспомнив, как однажды нашел здесь корову, которую искал полдня весь его класс.

Заметно темнело. В горах свет уходил быстро. Им предстояло пройти на север около семи километров мимо разрушенной молочной фермы до буковой рощи, где располагался скрытый лагерь и ждать там амира - их командира по имени Ахмад. По этой местности он мог идти спокойно даже с закрытыми глазами и поэтому не торопился.

- Халил, надо идти по правому склону, чтобы не пересекать тропу к Шотою, я пойду впереди, а связь по рации.

- Ахмад запретил пользоваться рациями.

- Тогда идите ближе. - «Как все надоело», - подумал Супьян. - Надо уйти в Грузию пока силы есть».

База располагалась в густом буковом лесу в излучине притока реки Шароаргун. Супьян с товарищами неделю занимался ее укреплением и маскировкой. Подходы к базе были заминированы Халилом. С южной и северной стороны на вершинах хребта были подготовлены огневые позиции, которые использовались как наблюдательные пункты. Дежурили по очереди. Для Супьяна это было самым лучшим временем, но его угнетало скорое наступление зимы и необходимость перехода на базу в район Шаро-Аргуна, а возможно и дальше. Зимой в этих местах оставаться было опасно, так как база становилась уязвимой с воздуха, а пути отступления ограничивались с запада рекой Аргун, а с востока рекой Шароаргун. Он предлагал своим товарищам на зимний период осесть в многочисленных селах Шотойской долины и был готов сдаться властям, чтобы быть амнистированным и получить легальные документы, но Халил боялся Ахмада, а молодые Адлан и Гела еще были полны иллюзий.

Через два дня на базу пришел Ахмад, щеголяя пистолетом «стечкин» - атрибутом всех достойных начальников среди моджахедов, и чванливо осмотрел базу. Крепко сложенный, заросший как араб, в новеньком натовском камуфляже он улыбался и позволял вести себя как великий полководец, свысока разговаривая со своими моджахедами религиозными лозунгами. Глаза его блестели и выражали уверенность. Рядом с ним постоянно ходил Гелла с видеокамерой. Ахмаду нравилось позировать, играя роль амира, командира отряда моджахедов - воинов ислама. Он выпячивал подбородок как Муссолини и принимал значительные позы. Кино должно получиться хорошим, чтобы получить финансирование его отряда, состоящего пока из семи человек и вооруженного двумя гранатометами, двумя пулеметами Калашникова и двумя ПЗРК «Игла».

- Познакомьтесь, братья, с Исламом, он из отряда амира Дачу-Борзоя, - Ахмад похлопал по плечу незнакомого молодого бритого человека, пришедшего вместе с ним. - Нет с нами брата из Атагов, но согласовать действия уже можно…. База неправильная, Халил, нельзя так базу ставить. Отдыхаете здесь. Три дня назад в Улус-Керт заходили федералы. Надо ждать через неделю в Шотое, поэтому надо провести операцию. Какие есть идеи?

- Ждать на дороге у развилки к Лаха-Варанды, - Халил был родом из соседнего села Зоны и хорошо знал эти места.

- Куда потом уйдем? - Ахмад внимательно изучал карту.

- В селе много нежилых домов. Можно уйти дальше на восток на законсервированную базу у горы Гамырберт.

- Твое мнение Ислам?

- На развилке можно, а затем мост взорвать от погони. Гранатометы надо, - голос Ислама был неуверенным. Видимо он не имел достаточного опыта.

- Ладно. Джабраил, скоро попробуем сбить вертолет. В эту базу не вернемся. Пора делать настоящие дела.

Супьян почувствовал гнев и наклонил голову, чтобы не было видно его глаз: - «Козел к Шуре готовится, отчитаться хочет. Этот его крикливый надрывный тон разговора для этих детей, меня этим не возьмешь. Если бы не Джабраил, убежденный моджахед и правая рука Ахмада, я б его убил». - Он ковырял бурую землю ножом, скрывая злые глаза.

Ахмад говорил пафосно, часто обращаясь к всевышнему, проклиная русских и предателей:

- Кто в Юкерч-Келое мунафики? Супьян, ты здесь всех должен знать. Через кого мы сможем выманить собак в Зоны.

- Через главу администрации, - он не поднял головы, так как знал, что глава был из одного тейпа с Ахмадом и поэтому ему ничего не будет. Упоминать его было дерзко со стороны Супьяна, но он не сдержался.

- Месяц назад ты говорил, что федералы останавливались у дома Салихова Хусейна, его накажем.

- Он им просто дорогу показал, - Супьян удивился, так как знал Салихова давно, и он точно не сотрудничал с федералами.

- Супьян, ты неправильно себя ведешь, мы с тобой потом отдельно поговорим, - голос Ахмада стал жестче. - Настало время возмездия. Мы погоним собак с Аргунского ущелья до Грозного, - Ахмад все более распалялся. - Завтра мы выходим на север и встречаемся с отрядом амира села Дачу-Борзой. Операцию надо провести в этом районе, а уйти в Дуба-Юрт. Там нас ждут братья. Халил, сегодня ночью иди в Шотой к Хамасу, он тебя доставит к братьям в Дачу-Борзой. Встречаемся через три дня. Если что не так, выйдешь по рации на седьмом канале, - он осмотрел свой отряд. - Гела, ты сколько взрывчатки из села собрал?

- Мало. Мы совсем денег не давали. В лес никто не ходит и снаряды не ищет. Опасно. На той неделе в Дехестах ребенок погиб разбирая снаряд. Аллах велик.

- Плохо. Аьхка иллинарг, ай идда (Тот, кто лежал летом, бегал зимой). Надо ради Аллаха заставлять, - Ахмад выходил из себя. - За два дня надо собрать всю взрывчатку, какая есть.

Гелла отвернулся, а остальные молчали, понимая, что это невыполнимо. Чтобы достать взрывчатку, нужны деньги или самим придется искать и ковырять снаряды. Это очень опасно и на это нужно время, которого нет.

- Операция…, - Ахмад замялся, посмотрев на Супьяна, но решился: - Через нашего человека в Шотое мы сольем информацию федералам, что из Лаха-Варанды на запад через два дня выйдет группа моджахедов, а ментам комендантским он сольет информацию, что ночью наоборот войдут через мост. Пусть собаки друг друга постреляют. В этот же день мы совершим акцию против федералов, которые поедут разбираться на место боя, на развилке дороги в село Зоны. Дополнительно попросим наших братьев обстрелять базу федералов и взорвать колонну.

Супьян лежа наблюдал за равниной хребта и думал о предстоящем походе по аргунскому ущелью. Он сильно сомневался в том, что Гела достанет взрывчатку, а у них хватит патронов и гранат для осуществления более одной акции. Группа из Дачу-Борзоя состояла из легализовавшихся моджахедов, и не будет участвовать в рискованных операциях, таких как нападение на колонну федералов. Скорее всего, все кончится убийством местных милиционеров, а вину свалят на тех, кто пришел с гор. «Не хватало у меня врагов еще и среди тейпа Борзой», - подумал Супьян. Он сорвал травинку, и перевернулся на спину, уставившись в звездное, безмятежное небо, которое ровно посредине, пересекал млечный путь: - «Почему я плохо в школе учил астрономию?».

- От наблюдения его отвлек приближающийся по ущелью рокот вертолета. Супьян никак не мог привыкнуть к чувству страха и обреченности, которое вызывало у него появление ночью грозных «крокодилов». По ночному небу мелькал только еле различимый силуэт, угадываемый опаздывающим и умножающимся в ущелье глухим рычанием. Зато он ощущал, как летчик сверху сканирует буковый лес и готов разнести ракетами целый холм. «Может базу обнаружит?» - в голове у Супьяна мелькнула предательская мысль». Действительно уничтожение базы и Ахмада решало все его проблемы. Никто тогда не смог бы помешать ему сдаться властям. Но вертолет прошел по ущелью дальше на север.

Супьян перевернулся на живот: - «Хорошо бы все закончилось тем, что опытный Джабраил хотя бы один раз попал из ПЗРК «Игла» в вертолет или самолет, заснять все на пленку и можно уходить. Акция хорошая. Нас начнут преследовать и еще не поздно уйти в Грузию».

Шорох раздался внезапно со стороны базы - Супьян, ты где? Это я. - Из-за деревьев вышел Ахмад.

«Испугался вертолета, - подумал Супьян. - Делает вид, что посты проверяет».

- Что с тобою происходит Супьян, скажи, не бойся, - Ахмад старался казаться другом, его голос был вкрадчивым и тихим.

- Все нормально Ахмад, я просто немного устал…. Меня беспокоит, что мало гранатометов, взрывателей и радиостанций. Больше одной операции не проведем. Нужны деньги, чтобы у федералов покупать или канал в Грузию наладить, - Супьян старался перевести разговор и напроситься идти в Грузию.

- Только после операции. Надо показать свою силу Супьян, тогда можно попробовать на Шуре поговорить об этом… Ты в Грузию ходил?

- Нет. Но я найду проводников.

После длительной паузы Ахмад спросил: - Ты с нами Супьян?

- О чем ты говоришь? - Супьян попытался заглянуть в темноте в глаза Ахмаду.

- Хорошо, я так…, - «Может действительно отправить его в Грузию - не нравится он мне», - подумал Ахмад.